Памфлетами размахивал, как знаменем!

   Памфлетами размахивал, как знаменем!

 

   Шепча с усмешкой наизусть

   Письмо поклонников горячих...



   ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:


   Старый Филин Юлий Стар,  медиамагнат – умён, богат и развратен (скрытный… очень скрытный содомит - боготворит свой собственный пол, но иногда уступает домогательствам противоположного). Недавно приобрёл ценою целого состояния титул лесного баронета, вследствие чего настаивает, чтобы теперь его называли не иначе, как Гай Юлий Стар фон Ротвейлер-Блох, но никто из лесной братии не утруждает себя таким надругательством над языком и зовут по-прежнему Старый Филин, а «особо приближённые», так и вовсе Юленька.

   Владлена Кобринская – штатное замковое привидение. Неприкаянная душа сестры-близнеца хозяйки замка, погубленная Коброй в борьбе за владетельные права. Неупокоенный дух Влады  взывает о мщении, распугивая редких гостей Кобургберга и погружая постояльцев в суеверный страх и уныние, неспособных привыкнуть к еле слышно скользящему, время от времени, по каменным залам туманному белому силуэту…

   Конкордия Браниславовна (попросту Ко бра), 63 года, женщина  со следами былой красоты, манеры заносчивые с претензией на аристократизм, урождённая мещанка, не гнушается ни одним из доступных ей видов порока. Взгляды отсталые, колеблются в зависимости от перемены атмосферного давления: с вялотекущей ксенофобии до рьяного антикоммунизма.

   Реликтовый Гоминид 25 лет – рыбак, пьяница и шарлатан, но в целом человек порядочный. (Его незримое присутствие и благотворная воля определяют и направляют судьбу героев, устремляя их к нравственному преображению, посредством умудрённо-назидательных наставлений и призывных увещеваний).

 
   В любом случае, о чём бы ни писал Реликтовый Гоминид, он неизменно талантлив и прекрасен, даже если это касается насмешливой сатиры.

   Благоразумнее сразу же довериться его способности убеждать и обольщать собеседника волнением чувств и обострёнными доводами разума, избегающими непристойного небрежения слогом, тем более не было ещё ни единого случая, что бы он не достигал задуманного красноречивыми звуками слов, иногда убеждая в победе проигравшего, а добродетели неугодных выдавая за их пороки, всецело уверенный в глупости и легкомыслии людской толпы.


Спускаются тени на землю.
Дня нет. Серебрится луна.
Сквозь сумрак и дымку тумана
Мерцают окон огоньки.

Как часто задумчивый тихий
Брожу в эту пору весны,
Сиреневой тьмою укрытый,
Под песню любви соловья.

Текут мои думы свободно,
Как вешние воды реки.
Стихами, звенящими рифмой,
Слагаются в главы они.


   Оставляю вас наедине с жизнерадостным Гоми и его иллюзорными фантазиями, а свои забираю с собой, когда понадоблюсь, найдёте меня на равнине, с запада окаймлённой лесом, а на востоке разделённой серебристой рекой, питающей всё живое в окрестностях. На левом её берегу земля моей матушки, а на правом – отца. Я либо там, либо здесь, либо… переходя через реку, остановился на мосту:


Порицаешь иных –

То хорошо, это дурно.

Подумаешь…

И вздохнёшь облегчённо:

Глубина всего мирозданья

Открыта лишь чистому сердцем!


   Изведать совесть можно в отношениях… отношениях между нами. Каждое искушение, каждое деяние, каким-либо образом отражающееся на других, звенит звоночком в твоей душе – понимай это как совесть.

   Чистая невинная она наполняет нашу жизнь свежестью морского ветра, дующего в паруса корабля судьбы, несущегося по волнам жизненного моря. Не хотел бы я знаться с неудачливыми путешественниками, взобравшимися на борт толстобрюхого галеона с обвисшими парусами, беспомощно уносимымого течением в сторону остроконечных рифов. Читатель, ты ведь не из их числа, правда?

   Подожду, немного, чуть дыша. Ну, пора трогаться.


   Шепча с усмешкой наизусть
   Письмо «поклонникам» горячим,
   Реликт был счастлив – счастлив мыслью:
   «Свершилась кара – я отмщён»!


   Шалом!

Кто мне на встречу вышел?
Две дамы превратные, в бальзаковском вкусе,
Владлена и Кобра.
Я не назвал их две старые… клячи,
Возомнившие себя «честными леди».
К чему это?..
С ними под ручку, не спеша идёт, 
Двуличный интриган, пройдоха и  сутенёр –
Месье Юлий Стар.
Человек без чести и совести.
Поверьте, мне известно о нём достаточно много нелестного,
Чтобы приветствовать именно подобным образом.

Порочный триумвират в псевдо-булгаковском духе.
Вот только рангом пониже будут
Мастера и Маргариты.
Мнимые аристократы,
С самомнением непомерно раздутым.
Ты для них "проходишь",
(невзирая на статус, свой возраст или заслуги)
Только лишь, как «малый»,
«Парниша», «артист».
Даже не знаю, что же мне выбрать из этого ранжира?
Я не мал ростом – скорее гренадёр.
Давно уже не мальчик, а взрослый мужчина.
Артист? – фальши не помню за собой,
Наоборот – постоянно дерусь,
За собственную прямоту и строптивость.

А, что же у них за спиной? Полюбуемся, други.
Потешных побасенок куцая выборка,
Одна, две цитаты – чужой плагиат.
Да трёп пошловато-плебейский докучливый,
Как будто бы светский ведут разговор –
Иногда смешной, иногда не очень,
Но всегда с претензией на изысканность,
Оригинальность и исключительность.

«Развратного Филина нет в интернете» –
Старушки Кобринские, осиротевши,
Жмутся робко к его аватарке:
«Ну, где же, наш папка?! Где благодетель»?!

Возомнивши себя козырными дамами,
Выглядят блёкло и весьма бесталанно
На фоне, его шутовского величества,
Вертлявого джокера... то есть Юлия Стара.
Заслужившего по праву свой статус теперешний,
Беспардонной кражей чужих цитат,
Стихотворений и лучших идей.
В этом ему, конечно, нет равных.
Браво!

Стар,
Не будьте «законченным поцем» –
Признайте мой стих великолепным!
(если вы его, всё-таки, прочтёте, на моей странице,
что вполне возможно)
Берегите Владлену и Кобру!
Берегите себя!
Берегите друг друга! –
Берегитесь!

И прошу вас,
Не стоит жаловаться модератору –
Ну, зачем вам нужны лишние неприятности?
Или вы к тому же ещё и трус?


О Конкордии Браниславовне
(или попросту Ко бре)
Впопыхах позабыл отвлечённый Филином.
Обещаю загладить оплошность немедленно
Посвятив новый стих
Рептилоидной даме.


Она панически пугается подошв,

Которые не раз ей хвост давили,

И в каждом проходящем господине

Ей чудится подбойка с каблуком.


Спасите! Слышу гулкие шаги!

Подошва где-то рядом! Ближе, ближе!

Зигзагами ползёт по грязной жиже,

Спасая шкуру ядовитая змея.


Вдогонку побежите вы, друзья?

Брезгливый ужас отражён на лицах.

Я буду к Кобре добр, великодушен,

Позволив край ботинка прикусить!


Она имеет слабость к стелькам, каблукам, шнуркам…

Возможно, это давний психо-комплекс,

Доставшийся из нищенского детства,

С мечтой прошедшего о паре обувной?!


Довольно, не вгрызайся! – Береги свой яд!

Нужда в твоих услугах будет позже,

Когда из пресмыкающейся кобры

Преобразишься силой дивных чар

В Царевну-Скоропею – мне лишь верной!

И преданно искристой чешуёй

Ты виться будешь рядышком со мной,

Готовая по первому веленью

Мгновенно жалить всех моих врагов.


А посему, я повторюсь:

Побереги свой яд и злость.


Я обещаю вспоминать тебя.

Утри слезу, и думай о хорошем.

Подошв не бойся – ползай не таясь!

(О, бедная моя, какой испуг! –

Такое пережить и не сломаться).

Пиши и думай непрестанно обо мне,

В стихах эпических и в прозе жития,

Храня любовь и преданность к кумиру.


Кобринской Владлене,

С неизменной нежностью:


С замужними дамами – крайне осторожен в общении.

Приметы бытия вынуждают к разгромной критике.

Моей мести лук звенит тетивой, а колчан переполнен

Язвительными стрелами эпиграмм сатирических.



Цензурному Церберу шлются доносы

В волненье завистливом:

«Сравняйте же шансы. Ну, разве так можно

Унять его следует.


Наш бойкий кружок даровитых поэтов,

Бездарных прозаиков,

Смирив разногласья межавторских споров,

Сомненья гуманные,


Другим в назиданье, всей кодлой решили,

Парнаса служители:

«Пророчил он правду, стихом пел свободно

Природного слова.


Начальников местных от лиры и Феба

Гнушался послушать.

Для нас это дико, для нас это ново.

Заткнуть ему глотку»!


Чья подпись в углу? Аноним? Нет, есть имя:

Владлена Кобринская!


Я смеюсь в ответ друзья,

Откровенно говоря.

И для мысли, и для слова

В интернете места много.

Смейтесь, так же как и я!


Честь имею, Гоминид.